Война недоброй вестью коснулась семьи Константина Борисовича. Отец и старший брат погибли, средний брат попал в госпиталь. Даже не задумывался 
Константин Борисович о том, надо ли идти на фронт. Но не брали. Только после того как обиты были пороги военкомата, был отправлен в Оренбургское летное училище. «Постоянно хотелось, есть», - вспоминает Константин Борисович. Одна буханка хлеба выдавалась на 9 человек. Потом на фронте вспоминал и удивлялся, так как хлеба было всегда достаточно. «Кормят как на убой», - говорил его друг.
На вопрос: «Было ли страшно?» Константин Борисович ответил, что боялся всегда, и в первый, и в последующие вылеты. Уже в 1944 году пришлось общаться с американцами. Каково же было удивление Константина Борисовича, что у них в звене вылетало от 70 до 90 самолетов, у нас же всего 4.
Интересным оказался рассказ боевого летчика о своем боевом ранении, когда вырвало кусок мышцы на бедре, линию фронта уже перелетел, но самолет задымил, пришлось прыгать с парашюта. Уже на земле понял, что получил ранение: горела нога, и хлюпало в сапоге. Когда приземлился, подбежали танкисты, медики, разодрали парашют, перевязали рану. Обидно было возвращаться в часть с разорванным парашютом. Пришлось старшему лейтенанту составлять протокол с печатью, что парашют сгорел.
Не думал Константин Борисович о себе, о боли и о ноге, переживал за государственное имущество. Это ли не повод для размышления нам, современникам XXI века. Совершенно другие были понятия у представителей поколения Великой Отечественной войны. Недобрым знаком считалось, если ты не служил в армии. Либо хилый, либо сидел. Да и девчонки с ним не дружили.
Так и Константин Борисович не радовался окончанию войны, потому что на войне был востребован каждый день, а после войны стал никому не нужен. Но он продолжил службу и летал еще 20 лет.